Права лишенных свободы лиц рассматриваются исключительно в свете их содержания: ответ Министерства юстиции на доклад ЗПЧ

3 февраля опубликован внеочередной публичный доклад Защитника прав человека "Относительно недопустимости постоянного присутствия уголовно-исполнительного служащего в палате лишенного свободы лица (на примере заключенного лица)".

Министерство юстиции считает необходимым подчеркнуть, что гарантирование прав лишенных свободы лиц всегда рассматривается в свете их содержания — с исключением любого формального (formal) подхода.

Это утверждение наиболее ярко выражено в повестке отраслевых реформ, и предпринятые в ее рамках шаги — как по отдельности, так и в их совокупности — фиксируют системный прогресс. Особенно повестка реформ в сфере тюремной медицины, которая в качестве окончательного результата наметила интегрирование сферы тюремного здравоохранения в сферу общественного здравоохранения. Это означает, что лишенным свободы лицам должен быть доступен имеющийся в стране тот же уровень медицинской помощи и обслуживания, что и для всего населения — с исключением проявлений дискриминации, обусловленной правовым статусом.

Говоря о содержательных пунктах доклада, Министерство считает необходимым отметить следующее:

• Законом "О содержании задержанных и заключенных под стражу лиц" закреплены законодательные основы организации медико-санитарной и лечебно-профилактической помощи задержанным и заключенным под сражу лицам, а подзаконными актами устанавливаются их процедуры. Иными словами, из комплексного анализа регулирований указанного закона следует, что полномочие на содержание задержанных и заключенных под стражу лиц в медучреждениях — четкое и прогнозируемое, четким является также то, что подобным полномочием наделена Уголовно-исполнительная служба, а касательно того, по какой процедуре осуществляется полномочие на содержание, полномочие на ее принятие законом отведено Правительству Республики Армения и уполномоченному органу. Регулирование процедурных вопросов на уровне подзаконного акта не может приниматься в качестве явления, ограничивающего права лица. Кроме того, логично, что все процедурные вопросы не могут стать предметом регулирования закона, исходя из презумпции разумности. Кстати, Защитник прав человека также разделяет данную точку зрения.
• Регулирование процедурных вопросов подзаконным актом ни в коем случае не может рассматриваться как "укрытие под зонтом" закона и интерпретироваться как "оправдание" вмешательства в права лица. Как уже было отмечено, законом предусмотрены правовые основы организации медико-санитарной и лечебно-профилактической помощи, а ответ на вопрос о том, как должны быть реализованы эти основы, с процедурной точки зрения дают регулирования подзаконных актов. В этих условиях как минимум непонятно, как могут регулирования подзаконных актов, которые представляют детали осуществления надзора в отношении лица, рассматриваться в своем объеме как не созвучные закону, либо давать ложное представление о несоразмерном вмешательстве в права лица.
• Медицинские исследования и консультации, в целях обеспечения их конфиденциальности, осуществляются (на примере задержанного лица) вне пределов слышимости служащего охраны. В подобных условиях служащий охраны не выходит за рамки своих полномочий и не совершает действий, направленных на воспрепятствование осуществлению медицинских исследований и консультаций либо на разглашение врачебной тайны или принижение достоинства лица. Таким образом, можно констатировать, что основные принципы конфиденциальности медицинской помощи и обслуживания не могут быть нарушены.

Параллельно с этим служащий охраны несет обязанность по эффективному визуальному надзору, что логично, учитывая то, что служащий охраны надзирает за лишенным свободы лицом и обеспечивает безопасность. С этой точки зрения следует отметить, что служащий охраны действовал в соответствии с регулированиями статьи 6 Конституции. Совершение в условиях действующих законодательных регулирований таких действий, которые не исходят из объема отведенных ему полномочий, может повлечь даже уголовную ответственность. Следовательно, думаем, что считать осуществление действий в соответствии с Конституцией и законами по сути формальным подходом, никоим образом неприемлемо.

• Не следует забывать, что уголовно-исполнительное учреждение само по себе является особо охраняемой зоной, и его силы обеспечения безопасности не могут сравниваться с силами обеспечения безопасности в гражданских медицинских учреждениях. Важно подчеркнуть, что с точки зрения качественной стороны обеспечения безопасности в гражданских медицинских учреждениях необходимо обеспечить равновесие между правом лица на охрану здоровья и мерами, применяемыми для гарантии безопасности.
• Зная существующие подходы международной юриспруденции, отметим, что обстоятельство наличия или отсутствия нарушения статьи 3 Европейской конвенции "О защите прав и основных свобод человека" оценивается Европейским судом в совокупности всех имеющихся по делу обстоятельств. Рассмотрение факта нахождения под надзором служащего охраны в контексте отдельно взятой статьи 3 не может считаться приемлемым, тем более в случае, когда не нарушаются основные принципы соблюдения конфиденциальности медицинской помощи и обслуживания.
• Что касается указанного в докладе информирования Защитника относительно отраслевых реформ, считаем необходимым еще раз констатировать, что повестка реформ Правительства в сфере тюремного здравоохранения довольно амбициозна. Сфера тюремного здравоохранения — это живой организм, он нуждается в функционировании, созвучном постоянному совершенствованию и современному развитию, также, как и сфера общественного здравоохранения. Осуществление реформ никак не должно восприниматься как шаг для сокрытия возможных нарушений прав человека. Наоборот, Правительство в целом и Министерство в частности последовательны в вопросе выявления любого нарушения прав человека — при наличии объективных и разумных оснований.

Министерство юстиции еще раз подчеркивает свой подход: гарантирование прав любого лица, лишенного свободы, находится в центре нашего ежедневного внимания, независимо от статуса конкретного лица или степени общественного интереса в отношении его личности. И, что самое главное, указанный подход должен быть положен в основу деятельности любого лица или структуры, занимающихся защитой прав человека.